Призраки

[heroes-ff]

Никогда в жизни не писала фанфики... принципиально. Но вот что-то сильно проплющило по Сайлару, особенно по его развитию в третьем-четвертом сезоне.

Если будут комментарии, то может вдохновлюсь на продолжение с Питером.

Название: Призраки
Автор: Алина Лис
Фэндом: Герои
Персонажи: Сайлар и его интроекты
Пэйринг: Сайлар/Элль Бишоп
Жанр: ОБВМ, ангст и драма канон
Предупреждения: спойлер по третьему-четвертому сезону
Размер: Мини


Он не помнит, когда и как оказался здесь.
Безмолвие. Пустые, прямые как отчерченные по линейке стриты сходятся с такими же прямыми, одинаковыми авеню, скучная геометрия тетрадного листа. Редкие машины, припаркованные у обочины - их до смешного мало для города Большого Яблока. Чисто. Тихо. Пусто.
Безлюдие.
Нет, не так. Вакуум.
Не то что людей, не встретишь бродячей собаки. Даже тараканы вымерли в стерильном, лишенном звуков и запахов мире. Самый живой город в мире без привычной какофонии - автомобильных гудков, гула автострад, музыки из динамиков, голосов. Лишенный огней Бродвей - темный и тихий по ночам. Лишенный детского смеха Центральный парк.
Большое Яблоко теперь город-призрак. Гигантская съемочная площадка, которую покинули статисты и реквизиторы. С утра ровную сетку улиц заливает безжалостное солнце. Бледное, не жаркое, оно не оставляет ни теней, ни надежд. Ночью каналы улиц медленно тонут в черноте. Света крупных, неярких звезд и лунного серебра не хватает, чтобы добраться до самого дна - там стоит непроглядный мрак, как в самой глубокой впадине на дне океана.
А между обнажающим светом дня и бесконечной тьмой ночи есть сумеречные полчаса. Время, когда приходят призраки.

Она выходит из сумерек и садится рядом. Смутный едва различимый силуэт на фоне темно-синего бархата неба. Если присмотреться, лоб пересекает кровавый разрез - хирургически точный и ровный. Порой от нее невыносимо смердит горелым мясом и бензином, но сегодня в воздухе повис лишь легкий запах озона.
- Ты здесь совсем один... бедняжка.
- Мне не нужна твоя жалость, Элль. Убирайся.
Смешок:
- Ты ведь этого хотел, Гэбриэль? Хотел быть один. Чтобы никто не мог ранить тебя.
Спорить с призраками опасно и глупо, но он снова, как вчера, и позавчера, и два месяца назад откладывает книгу - все равно буквы во мраке сливаются в беспорядочный набор черточек и точек.
- Что еще расскажите, доктор Фрейд?
- Ты боялся, что близость с кем-то сделает тебя слабым. Что я использую тебя.
- Ты использовала меня.
Шепот Элль хриплый и страстный, как тогда, на некрашенных досках пустого дома.
Сумерки. Тогда тоже стояли сумерки, луна заслонила солнце, дала волю теням. Время обмана, когда хочется верить в иллюзии. В то, что можно просто забыть прошлое. Что возможно исцелить друг друга. Что вы с этой взбалмошной, глупой, избалованной, несчастной девочкой похожи настолько, что можете быть вместе.
Время беззащитности, обнажающей искренности.
- Я любила тебя, дурачок. Боялась, но любила.
- Сочувствую. Неловко получилось, ты меня любила, я тебя убил, - сарказм единственное оружие против признаков, но с Элль он не слишком-то помогает.
- Я простила тебе убийство моего отца.
- Да, это ты опрометчиво. Недальновидно.
- Мы могли быть вместе, Габриэль.
- Вместе... Дай-ка подумаю? Вряд-ли. Я слишком люблю убивать.
- Могли, но ты испугался.
- Все проще. У тебя смазливое личико и ты оказалась неплоха в постели. Но этого как-то маловато.
Смешок:
- Эх, Сайлар, Сайлар. Так гордишься, что не врешь себе. Считаешь себя лучше прочих потому, что готов открыто признавать и лелеять все свои пороки. Что же ты стесняешься как мальчишка того хорошего, что есть в тебе? Ты готов был умереть за меня, помнишь? И умер.
- Здорово сглупил.
- А потом испугался. Предпочел свою защищенность. И как - тебе в ней? Хорошо?
- Неплохо, - он до хруста сжимает челюсть и отводит взгляд. Эфемерный профиль на фоне неба. Распахнутые голубые глаза, наивная улыбка. Память услужлива, как портовая девка или, скорее, как помощник палача. Запах ее волос, крупные капли пота на груди, тихие хриплые стоны, тонкие запястья в его ладонях...
Кровавый шрам через весь лоб. Запах гниющих водорослей и бензина и лишь потом паленой плоти...
- Ты дважды солгала мне, Элль. Дважды использовала меня. Я мог бы сказать, что ты создала меня, но это будет враньем. Ты была лишь акушеркой. Я стал тем, кем стал, по доброй воле. Но ты помогла мне встать на этот путь.
Глубокий вздох:
- Я никогда не хотела лгать тебе, Гэбриэль. Я боялась... но я любила тебя. И ты любил меня...
- Нет!
- Любил, Гэбриэль. Иначе не убил бы тогда. Это ведь была месть. Не жажда.
- Уйди, Элль. Каждый вечер одна и та же музыка. Смени пластинку или убирайся.
- А еще ты защищался. Я стала слишком важной для тебя и ты испугался. Хватило только подозрения, что я снова могу солгать...
- Убирайся!
- Бедный, одинокий, всегда-честный-перед-собой Гэбриэль. Такой защищенный и свободный от всех. Навсегда.
- Заткнись! - хрустальная пепельница летит через всю комнату. Звон. Стекло опадает тысячью осколков и в разлом врывается холодный вечерний воздух. Ночь смеется в лицо, ее улыбка странно знакома - чуть кривоватая, невинная, задорная. Ночь щуриться, прячет в темноте веснушки, соломенные волосы, послушные теплые губы.
Она уходит, чтобы уступить место иным призракам. Уходит, чтобы вернуться опять следующей ночью. Или через ночь. Или спустя неделю.

Поначалу он пытался что-то сделать. Хотя бы разобраться что произошло. Часами перебирал свои воспоминания, насиловал память, пытаясь понять, что случилось с миром. Сутками бродил по гулким, безжизненным улицам - позабытый статист на съемочной площадке. Вламывался в чужие дома, рассматривал чужие вещи...
Память не сохранила ничего. Лишь противное, липкое подозрение, что он сам причина и виновник этой пустоты. Что за способность могла породить подобное и куда пропали его умения Сайлар не знал. Да это было и не важно.
Не было ни подсказок, ни выхода. Осталось только жить в вакууме этой реальности. Жить в тайной надежде, что способность, украденная у Клэр, тоже покинула его навсегда. Вечность в пустыне - слишком даже для Сайлара.

Окружающая пустота душила, требовала заполнения. Одиночество и безмолвие становились невыносимы. Он не помнил, сколько месяцев провел в таком бытие близком к небытию, в бесконечном монологе. Дни и даже недели выпадали из памяти. Город-пустыня. Стриты и авеню. Нет голода, жажды, потребности во сне. Только Гэбриэль, только Сайлар - от себя не спрятаться и не убежать.
Но однажды вечером мир заполнился шорохами и запахами. И пришли они...
Призраки.
Голоса казалось было сдохшей суки-совести.

Не важно где он проведет эту ночь сегодня, они придут. Они приходят каждый вечер. По одиночке и компанией. Чандр Суреш, Брайан Дэвис, скользкий папаша белокурой Элль, Тед Спрейг, чета Волкеров, Вирджиния Грей, лысый Хэнк с роад шестьдесят шесть, и прочие - десятки людей. Знакомцы и незнакомцы, имен которых он никогда не знал или не сохранил в памяти...
Доктор Суреш улыбается синими губами на распухшем лице. Вызывающе покачивают срезанными черепными коробками Дэвис, Бишоп, Спрейг и Волкеры. На худом лице матери застыла вечная укоризненно-скандальная гримаса, из-за торчащих ножниц ее фигура странно скособочена.
Кто чаще, кто реже, но каждый побывал в гостях хоть по разу. Приходят, встают рядом и поодаль. Спрашивают, доказывают, спорят. Сумерки - обманчивое время между истиной и ложью, испепеляющим светом и всепоглощающей тьмой. Хорошее время для встречи со своими демонами.
И можно бежать их, можно с ними спорить, гнать, даже побеждать. Но в конце всегда приходится признать - они правы. Потому что в этой окружающей пустоте нет никого кроме Гэбриэла, никого кроме Сайлара и все споры, что ты здесь ведешь, ты ведешь лишь с собой, на разные голоса.
И в словах мертвой девочки Элль гораздо больше правды, чем хотелось бы Сайлару.