"Одержимость" by LyusyaPedalkina

[heroes-ff]

Название: Одержимость
Автор: LyusyaPedalkina
Бета: Фёэль
Пейринг: М3 (Мэтт/Мохиндер)
Рейтинг: PG-13
Жанр: Слэш, ангст

1.
Читать чужие мысли - проклятие, которое нельзя осознать в полной мере, не примерив его на себе.
Человеческие мысли - словно бесконечный лабиринт с покосившимися, заросшими мхом сомнений стенами - невозможно сказать, что обрушится на тебя в следующее мгновение, и как это скажется на дальнейшем пути.
То, что падает на тебя - лишь мгновенная реакция, а общая картина складывается только из множества подобных реакций.
Иногда, проникнув в чужие мысли, становишься невольным свидетелем того, что лучше бы никогда не знать - ведь знание это приносит лишь сомнение, колебание и выбор, которого лучше всего избегать.
Это все - лишь бремя, чей вес лежит лишь на том, кто его принял.

2.
Мохиндер зашел в спальню, стараясь не разбудить свою маленькую воспитанницу, спящую за тонкой стеной. Однако пройти тихо ему не удалось - одна из ручек синей спортивной сумки зацепилась за дверь, заставив ту заскрипеть.
Суреш застыл, затаив дыхание и прислушиваясь к тому, что происходит вокруг - однако мирное сопение не прекратилось. Тогда он выдохнул и, осторожно поправив сумку, вошел в комнату. На кровати, подмяв под себя подушку, раскинулся Паркман. Интересно, он знает, что храпит?
Они редко пересекались в квартире, обычно лишь в случае "пересменки", когда один из них уезжал в другой город - по работе ли или просто желая отомстить тем, кто когда-то желал уничтожить их.
Паркман немного настораживал его, как может настораживать любой человек, обладающий способностью залезть в твои мысли и изучать их, словно препарированных насекомых под микроскопом. Видимо, Мэтт понимал, что чувствует Суреш - а может, и не понимал, а однажды прочел у него в голове - и потому старался как можно реже пересекаться с ученым. И даже… реже смотреть на него - для того, чтобы создать видимость нормального общения, которого все равно никто из них не мог себе позволить.
Мохиндер поражался, как Паркман, с его неспособностью почувствовать чужое присутствие, умудрился стать полицейским и при этом остаться живым. Конечно, те пять пуль в живот, прощальный сувенир от Сайлера, не в счет - их он получил даже геройски. Хотя правильнее было не высовываться - не ему сражаться с маньяком, способным убивать на расстоянии. Но кто бы говорил - не сам ли Мохиндер висел в этой самой комнате на потолке, орошая своей кровью пол и так удачно пришедшего к нему Питера Питрелли.
Суреш бросил сумку в угол, краем глаза заметив, что Мэтт лишь глубже зарылся носом в подушку и что-то проворчал, так и не проснувшись.
Оставив Паркмана наедине с его снами, он двинулся на кухню, решив, что ему не помешает что-нибудь перекусить, тем более после длительного перелета, когда желудок превращается в бездонную яму. На кухне царил поистине холостяцкий порядок - пустые коробки из-под пиццы, несколько выпитых пивных бутылок, прикрытых какой-то тряпкой в бесплодной попытке спрятать их от посторонних наблюдателей.
В мойке стояла внушительная гора тарелок, там же находилась сковорода с засохшими остатками того, что когда-то с некой долей натяжки можно было назвать едой. Одна надежда, что Молли более приспособлена к жизни, чем ее нерадивый опекун.
С трудом отыскав чистую сковороду и кусок замороженного мяса, Мохиндер бросил его под горячую воду в ванной, а сам, скинув с себя пиджак и оставшись в одной майке, принялся мыть посуду, тихо напевая себе под нос.
Любая механическая работа, подразумевающая под собой простые повторяющиеся действия, помогала сосредоточиться на своих мыслях.
Крупные капли попадали на лицо и отвлекали от всяческих мрачных мыслей - хотя бы тех, что прошло уже более месяца, а им все еще не удалось выйти на организацию.
Теплая вода усыпляла, успокаивала… теплая вода гипнотизировала... Он потянулся к шкафчику, чтобы поставить последнюю тарелку в пустую ячейку, когда сзади на него неожиданно напали, заломив одну руку за спину, и наклонили, заставив уткнуться лицом в еще мыльную губку.
- Отпусти, Паркман, это я, - прохрипел он, даже не пытаясь вырваться, и уже спустя мгновение был на свободе.
Мэтт глубоко вздохнул и поднял руки в примирительном жесте.
- Извини, сам не знаю, услышал шум на кухне и...
- Твоя выборочная реакция на опасность меня поражает, - Мохиндер потер запястье. - Или это твоя благодарность за то, что я разгреб дорогой твоему сердцу бардак?
Мэтт проигнорировал его неуклюжую остроту и уселся за стол, спрятав лицо в ладонях, устало потер виски.
- Я действительно рад тебя видеть, - он улыбнулся, заметив удивление Суреша. - Теперь мы, а главное, я, наконец поедим вкусно и полезно. И я не скотина.
- Не смей лазать у меня в голове, понял? - Мохиндер ткнул в его сторону мокрой ложкой. - А то ты ничего не получишь.
Мэтт сидел где-то позади, ожидая, пока заварится чай. Ощущение дома и присутствия кого-то еще согревало.
Он действительно был рад видеть Паркмана, и был рад, что тот сейчас не читает его мысли - а если и читает, то не показывает вида.
Мохиндер предпочитал прятать свои желания и мечты как можно глубже, так, что иногда сам не мог их отыскать - куда уж Мэтту.
С улицы потянуло туманной дымкой.

3.
Мэтт размешивал сахар в небольшом картонном стакане с кофе - просто для того, чтобы успокоиться. Ему было нужно сосредоточиться на мыслях одного конкретного человека, а для этого необходимо отрешиться от всего, что окружает его и сосредоточиться только на нем.
Он закрыл глаза и нырнул в лабиринт чужого сознания, стараясь отыскать там именно то, что ему нужно - сведения об организации. Мохиндер попросил его помощи, что уже само по себе изумляло - раньше он ничего не просил у него, и сам этот факт показывал, что дело действительно важное.
Среди множества помех, плотских желаний и надобностей, он уловил тихий отголосок того, что искал.
Суреш не просил ничего узнавать - ему было необходимо лишь подтверждение, которое Паркман теперь был в состоянии ему предоставить.
Вскоре Суреш последует за этим человеком лишь для того, чтобы обезопасить тех, кто ему дорог - Мэтт знал это просто потому, что не мог заставить себя _не знать_.
Мохиндер был его личным наркотиком - осторожные попытки раскрыть этого человека занимали все время, которое они проводили на одной территории.
Мужчина оставил недопитый кофе на столике и двинулся к выходу - он узнал все, что было необходимо Мохиндеру. Теперь он узнает то, что необходимо ему самому.

4.
В комнате темно и мрачно, Мохиндер сидит за столом, размышляя о том, что ему еще предстоит сделать и как лучше подобраться к тому, кто (или все-таки – что?) приведет его в самое сердце организации.
На стене мирно тикали часы, отсчитывая секунды тишины и сомнений.
У Суреша было еще примерно полчаса до прихода Мэтта для того, чтобы разобраться в самом себе - в конце концов, самоанализ следует проводить подальше от телепата, кем бы он тебе не приходился.
Пусть даже ты ему доверяешь и тебе спокойно рядом с ним.
Как раз потому, что тебе хорошо рядом с ним.
Все это - все эти глупые мысли, все это нездоровое влечение - Мохиндер предпочитал использовать сухие термины - пройдет сразу после того, как он уедет. После того, как он окажется как можно дальше от Паркмана.
Значит, неплохо бы начать собираться прямо сейчас, вот только он дал обещание Молли, что дождется ее с экскурсии - значит, еще два дня.
Теперь надо просто выкинуть все из головы - вперед имеют обыкновение лезть именно те мысли, что вообще не должны быть обнаружены.

5.
В доме тишина, и Мэтт, включая свет, вздрагивает от неожиданности, видя сидящего на кресле Суреша - тот, похоже, был так сильно погружен в свои мысли, что тоже вздрагивает и почти сразу расслабляется. Паркман ловит ускользающую мысль, пропавшую так быстро, что кажется, будто ее и не было вовсе.
"Два дня и все вернется на круги своя"
- Даже не думай, - Суреш, сощурившись, смотрит на него. - У тебя все написано на лице.
- Знаешь, что такое доверие?
Мохиндер не отвечает, отвернувшись к окну, и Мэтт против своей воли старается проникнуть в его мысли, но почему-то медлит.
- Поэтому от тебя и ушла жена, ты слишком злоупотребляешь своим талантом.
- Она ушла от меня не из-за этого, - Паркман сердито поджимает губу. - Просто ей нужен был другой человек.
Просто он перестал ей доверять и ушел, но Мохиндеру это знать вовсе не обязательно.
Суреш некоторое время молчит, а потом качает головой.
- Прости. Это не мое дело.
Не твое, соглашается с ним Мэтт, просто потому, что ему этого лучше не знать.
О том, что он не доверился даже собственной жене.
Мохиндер откидывает голову назад и закрывает глаза.
- Все это раздражает. Мне нужен компьютер. Мне нужно работать.
"Чтобы поменьше думать о том, что происходит.
Мне просто нужно вернуться к исследованиям и все придет в норму.
Просто надо поменьше думать о не...
Паркман, я чувствую, как ты на меня смотришь. В твоих же интересах, чтобы ты убрался из моей головы.
Пошел ВОН!"
Ни один из них не показал то, что происходило в безмолвии.
- Мохиндер, у нас есть что-нибудь поесть?..
Напряжение лопнуло, словно воздушный шарик, и содержимое его медленно выливалось наружу, отравляя тишину.

6.
Желание проникнуть в мысли Суреша превращается в какого-то рода одержимость. Это глупо, это странно и нездорово.
Но Мэтт стремится к этому, как делал часто - желает получить то, что может ему повредить.
Знания, которые он получает, чаще всего приносит ему лишь проблемы и головную боль.
Но здесь не то - он одержим желанием познать этого человека только из-за того, что тот одержим желанием не дать просочиться ни одной своей мысли.
И еще – один простой вопрос – почему же он тогда думает на английском, если так не желает, чтобы его мысли прочли?

7.
В последнее время Мохиндера мучают кошмары, что само по себе уже странно - они покинули его еще в старших классах и вот сейчас - вернулись.
Ему снится Сайлер, который стоит над Молли - медленно расползающийся по лбу порез, струйка крови, осторожно текущая по щеке, заливающая глазницу.
Ему снится Сайлер, склонившийся над Мэттом, чей череп вскрыт, словно консервная банка.
Мохиндер глядит на них широко распахнутыми глазами, не обращая никакого внимания на Сайлера.
Он чувствует, как к горлу подступает острая, едкая тошнота, но не может отвести взгляд.
Только не так, только не они, не Молли, не Мэтт, только не...
Сайлер усмехается и проходит мимо него - Суреш ожидает удара, чего угодно - и ничего не происходит.
- Сочувствую, профессор, - усмехается тот за его спиной. - У вас был шанс, но вы его упустили.
На полу расползается гигантская темно-красная лужа крови, от запаха железа ломит зубы.
- Или ты думал, - Сайлер усмехается почти дружелюбно, - что я оставлю их тебе?


8.
Спит. Мэтт внезапно понимает, что впервые видит Мохиндера спящим – тот имеет обыкновение засиживаться допоздна в документах, когда Паркман уже клюет носом перед телевизором, ненамного пересиживая спящую у него на коленях Молли.
Наутро он просыпается укрытый одеялом.
Мохиндер - тайна, истинное воплощение Востока – попробуй понять такого человека. Тем более Мэтту, который никогда не строил долгоиграющих планов на будущее и наслаждался настоящим.
Он уже готов был уйти, когда заметил – возможно, почувствовал, сам не заметив, как проник в мысли Суреша – что того что-то терзает.
Кошмары на чужом языке, накрывающие с головой, вызывающие накаты тошноты – злой шепот, раздраженное бормотание и что-то еще.
Правильнее уйти и оставить Мохиндера наедине со своим подсознанием – он взрослый мужчина, и сам должен разобраться с тем, что его гнетет.
Вот только действия опережают мысли – и Мэтт трясет его за плечо, стараясь вырвать из плотного сгустка кошмара.
Суреш распахивает глаза – радужки почти не видно из-за расширившегося зрачка и подскакивает на месте, оказываясь неожиданно близко. Мэтт понимает, что все еще не убрал руку и поспешно снимает ее, испытывая какого-то рода сожаление.
«Жив…он жив…это лишь кошмар…очередной кошмар…Молли жива…он жив…он…
сейчас читает мои мысли?»
Мэтт видит непривычную панику в глазах индуса и просто встает с дивана, на котором обнаружил бредящего Мохиндера.
- В порядке? – он чувствует, как напряженно наблюдает за ним Суреш, наверняка угадывая, что он успел прочитать в его мыслях, а что нет.
- В порядке, - тот закрывает глаза и пытается успокоить разбушевавшееся сознание.
«Лишь сон».
Мэтт идет на кухню, чтобы заварить Мохиндеру чай, и ловит обрывки мыслей: тревожных, хаотичных, беспорядочных.
«Он жив.
Она жива.
Сайлер мертв».
Заливая кипятком душистые травы, Паркман понимает, что подошел к той черте, у которой ему следовало бы остановиться и развернуться.

9.
Кошмар все еще душит плотным кольцом, не позволяя сосредоточиться на том, что происходило вокруг – почему-то Суреш все еще чувствовал запах крови, разливавшейся повсюду.
В руки ему ткнулось что-то горячее – Мэтт принес кружку с чаем.
Ужасным чаем, следовало признать.
- Он не так уж плох, как может показаться, - Паркман усмехнулся и отпил из бутылки пива, которую прихватил на кухне.
Мохиндеру неожиданно захотелось алкоголя. Остро, болезненно захотелось выпить, и он не удивился, когда Мэтт сунул ему в руки свою порцию, а сам скрылся в темном кухонном проеме.
Говорить не хотелось.
Не хотелось ничего.
Оставался только один день, и все будет хорошо.
Все вернется на круги своя.
Один день.

10.
Они были трезвы, когда потянулись друг к другу.
Они были трезвы, когда их руки просто соприкоснулись в простом жесте.
Просто Мохиндер не сумел сдержать свои мысли, выпустив их наружу. Просто Мэтт решил прочитать то, что так сильно от него пытались скрыть.
Этот момент – когда они сидели друг напротив друга, настороженно изучая свою реакцию на то, что узнали, на то, что только сейчас поняли – длился чересчур долго.
Попытка Мохиндера убрать руку – подумать только, он просто брал у Паркмана следующее пиво – послужила катализатором того, что они оба решили выбросить из памяти сразу после того, как это закончится.
Сознание Мохиндера было восхитительно чистым, и Мэтт понимал то, что и сам ни о чем не думал.

11.
Мохиндер стоял в душе, прижавшись лбом к холодному кафелю.
Все в порядке.
Это неправильно – хотя все тело приятно ноет.
Это нездорово – хотя сытые мысли путаются в голове.
Это не повторится – хотя уже хочется вернуться обратно в спальню.

12.
Молли радостно висит у него на шее и рассказывает о том, что она видела на экскурсии.
- Мохиндер! – кричит она и тянется к входящему в комнату мужчине. – Пообещай, что останешься с нами еще неделю!
Мэтт молчит и никак не поддерживает Молли – хотя бы потому, что не может разобраться, чего именно ему сейчас хочется.
- Мохиндеру надо работать, - он натянуто улыбается и запрещает себе пытаться проникнуть в мысли Суреша. – Ты же знаешь, что…
- Не знаю, - Молли хмурится. – Но я его почти не видела. Я хочу, чтобы он меня обследовал.
Она ненавидит обследования, уколы и эксперименты – они оба прекрасно знают это.
- Я уеду только вечером, Молли, - Суреш забирает ее у Паркмана и ведет на кухню. – Пойдем, я покормлю тебя.

13.
Сумка отброшена в сторону, а Суреш яростно смотрит на Мэтта, прижатый к стене.
- Отпусти, - он говорит твердым шепотом, не желая разбудить с трудом заснувшую девочку. – Не смей, слышишь?
Паркман крепко держит его пальцами за подбородок и смотрит прямо в глаза, стараясь проникнуть в его сознание.
- Если ты этого не хочешь, то почему, - он тоже шепчет, яростно, гневно, выдыхая слова прямо в лицо Суреша. – Какого черта ты думаешь на английском?
Они молча смотрят друг на друга.
«Как тогда»
Слишком близко.
«Это все изменит».
- И к черту.
Поцелуй выходит злой, жестокий и долгий.
«К черту».
И он сдается.

14.
Наутро Мохиндер жарит на шипящей сковороде кусок мяса, когда туда заходит заспанная Молли.
- Мэтт, ты решил… Мохиндер! – она налетает на него, обнимает, утыкается носом в бок. – Ты решил остаться?
- Скажем, ты меня вчера убедила. Проведем парочку исследований? – он смеется, глядя на расширившиеся глаза девочки. – Шучу.
Мэтт все еще спит.
Задумываться о том, что происходит, не хочется – и потому он просто принимает все, как есть.
Молли улыбается ему так искренне, как умеют улыбаться только дети.