человек человеку - свет
Название: драббл без названия
Автор: Fujin
Рейтинг: PG
Пэйринг: Сайлар, Питер
Дисклеймер: не мое
Саммари: видимо, одна из многих вариаций на тему зе вал
читать дальшеОказывается, Сайлар неплохо готовит, хотя это и не удивительно – имей Питер в запасе бесконечное время в полном одиночестве, после страдания, паники и жаления себя, он бы тоже занялся чем-нибудь подобным. Да и книг с рецептами предостаточно, надо только найти. Еда здесь не портится, здесь ничего не умирает, еще бы, здесь ничего не живет.
Когда Питер, наконец, разговаривает с ним – проходит месяц, когда падает от изнеможения и признает, что есть необходимо – около двух, когда он впервые ест его еду – около полугода. Он предпочитает не считать время, ведь все это нереально.
Он привыкает к совместным ужинам, вечерами после долбления Стены, как, наверное, приручались миллионы лет назад дикие звери, только он не зверь и не приручается. Он просто стоит, оперевшись о дверной косяк, и смотрит, как Сайлар разделывает курицу.
Ему безумно идет огромный нож в руках, как, должно быть, и всем маньякам, и Питер отчетливо понимает, что это первый шаг к сумасшествию, если шаги до этого он пропустил, конечно. У Сайлара четкие, уверенные движения, легко отделяющие мясо от кости, руки его немного в крови, но ему не привыкать, конечно.
Петер не брезгливый, он знает, как чувствуется начало трепанации черепа, его немного тошнит. Сайлар оборачивается к нему беспечно, моет руки, спрашивает легко:
- Ты ешь острое?
Питер морщится, пожимает плечами безразлично, не отвечает, он вовсе не собирается быть с ним лучшими друзьями и болтать о жизни. Просто это многовато для него – полгода одному, даже если эти полгода всего несколько минут. Всего через три недели он говорит ему, что было вкусно, и благодарит за ужин, он вежливый маменькин сын. Через пару месяцев просит приготовить лазанью, еще через один – научить.
Спустя год они смеются одной из бесконечных тупых комедий, сидя на одном диване, пьяные достаточно для того, чтобы смеяться здесь и сидеть рядом. Питер теряет внимание всего на пару секунд и чувствует его руку на своем плече, вздрагивает, отстраняется, но не уходит, и видит улыбку Сайлара, еле заметную, в самых уголках губ, и это омерзительно вдвойне. Когда он убивал Нейтана – наверняка он улыбался, Питер знает, тот всегда улыбается, когда убивает. Не уходит все равно, он знает – нет ничего хуже, чем показывать хищникам свои слабости.
Он забывает, что хищникам плевать на поведение и внешность, их никогда не подводит нюх.
Нейтан очень редко готовил, и когда Сайлар делает одно из его редких блюд – точно так же, до мельчайших деталей сервировке, не такое уж редкое, чтобы не быть совпадением, за два-то года, Питер швыряет в него тарелку и бежит так далеко, насколько хватает дыхания.
Он рад вспомнить, как его ненавидеть.
Он не может уснуть. Он рад вспомнить, что сон ему не нужен. Признаться честно – он безумно счастлив, когда кто-то за него расцарапывает его начинающие заживать раны; он ни за что не хочет забывать. Он до смерти любит брата. Он ходит по комнате кругами, какой-то комнате какого-то дома, и все это нелепо до безобразия, не более реально, чем жизнь без. Он не плакал очень давно, он закусывает запястье до боли, чтобы Сайлар не услышал и не нашел.
Он не разговаривает с ним еще два года, прежде чем снова ломается, он крайне слаб. Сайлар развлекается тем, что находит, где ночует Питер, и оставляет под его дверью комиксы, как дары, будто и правда сделал это неспециально и жалеет. Как будто он не виноват, но во всем его вина, конечно.
Питер пытается снова не спать – глупый протест, его тело верит иллюзиям, и он отрубается прямо у стены с молотком в руках, и просыпается от внимательного взгляда. Пристального и замеревшего, как у готовой к броску змеи.
- Я неспециально, - говорит Сайлар.
И Питер просто кивает, не отвечает, очень уж хочет верить, ведь здесь нет иной компании. Мать всегда говорила, что он наивен, да. Сайлар обещает больше не делать так.
В этом году они вместе выбирают одежду зимой, Питеру, в общем-то, плевать на несуществующую одежду, но Сайлар настаивает, и долбить Стену уже который год – то есть, это, конечно, единственно важное занятие, то, зачем он здесь, и ничто больше не имеет значения, но – немного надоедает, они проходятся по главной улице, Сайлар заставляет его мерить одно пальто за другим, а он почему-то не спорит, матери бы понравился его вкус.
Когда замерзает фонтан на главной площади – Сайлар приносит им коньки. Для этого вовсе не обязательно с ним разговаривать, и Питер хмуро надевает их и завязывает шнурки, сидя на перилах фонтана, дует на коченеющие руки, ловит и надевает перчатки, которые ему кидает Сайлар, и странно чувствует это правильным, он не умеет кататься на коньках. Они оба не умеют, падают, иногда сталкиваясь, как дети, и Питеру сложно удержаться от улыбки, Сайлар теплый в этом кошмарном сне.
Потом они отогреваются горячим глинтвейном, хорошо хоть отсутствие отопления и теплых пледов не входят в худший из кошмаров Сайлара, и когда Питер пьян и провел с ним с десяток лет – он забывает отдергиваться, когда Сайлар снова касается его. Он забывает стыдиться этого. Он не успевает отдернуться, когда его целуют.
По роже, конечно, дает.
Спать он уходит просто в другую комнату, не на другой конец города, он научился, что некуда спрятаться здесь, найдется рано или поздно, и, значит, смысла нет. Сайлар приходит ночью и просто обнимает его во сне.
- Братишка, - шепчет он тихо. – Помнишь, мы любили так спать, пока мама не запретила?
Питер не отвечает, Питер делает вид, что спит. Он знает наверняка, стопроцентно и убежденно: после того, как они выберутся отсюда, после того, как Сайлар спасет Эмму, что бы тот ни говорил, что бы тот ни делал – он его убьет. Самым жестоким способом, какой сможет придумать. От руки поперек его талии расходится тепло.
Сайлар и Нейтан думают у них есть вечность, чтобы его переубедить.
Автор: Fujin
Рейтинг: PG
Пэйринг: Сайлар, Питер
Дисклеймер: не мое
Саммари: видимо, одна из многих вариаций на тему зе вал
читать дальшеОказывается, Сайлар неплохо готовит, хотя это и не удивительно – имей Питер в запасе бесконечное время в полном одиночестве, после страдания, паники и жаления себя, он бы тоже занялся чем-нибудь подобным. Да и книг с рецептами предостаточно, надо только найти. Еда здесь не портится, здесь ничего не умирает, еще бы, здесь ничего не живет.
Когда Питер, наконец, разговаривает с ним – проходит месяц, когда падает от изнеможения и признает, что есть необходимо – около двух, когда он впервые ест его еду – около полугода. Он предпочитает не считать время, ведь все это нереально.
Он привыкает к совместным ужинам, вечерами после долбления Стены, как, наверное, приручались миллионы лет назад дикие звери, только он не зверь и не приручается. Он просто стоит, оперевшись о дверной косяк, и смотрит, как Сайлар разделывает курицу.
Ему безумно идет огромный нож в руках, как, должно быть, и всем маньякам, и Питер отчетливо понимает, что это первый шаг к сумасшествию, если шаги до этого он пропустил, конечно. У Сайлара четкие, уверенные движения, легко отделяющие мясо от кости, руки его немного в крови, но ему не привыкать, конечно.
Петер не брезгливый, он знает, как чувствуется начало трепанации черепа, его немного тошнит. Сайлар оборачивается к нему беспечно, моет руки, спрашивает легко:
- Ты ешь острое?
Питер морщится, пожимает плечами безразлично, не отвечает, он вовсе не собирается быть с ним лучшими друзьями и болтать о жизни. Просто это многовато для него – полгода одному, даже если эти полгода всего несколько минут. Всего через три недели он говорит ему, что было вкусно, и благодарит за ужин, он вежливый маменькин сын. Через пару месяцев просит приготовить лазанью, еще через один – научить.
Спустя год они смеются одной из бесконечных тупых комедий, сидя на одном диване, пьяные достаточно для того, чтобы смеяться здесь и сидеть рядом. Питер теряет внимание всего на пару секунд и чувствует его руку на своем плече, вздрагивает, отстраняется, но не уходит, и видит улыбку Сайлара, еле заметную, в самых уголках губ, и это омерзительно вдвойне. Когда он убивал Нейтана – наверняка он улыбался, Питер знает, тот всегда улыбается, когда убивает. Не уходит все равно, он знает – нет ничего хуже, чем показывать хищникам свои слабости.
Он забывает, что хищникам плевать на поведение и внешность, их никогда не подводит нюх.
Нейтан очень редко готовил, и когда Сайлар делает одно из его редких блюд – точно так же, до мельчайших деталей сервировке, не такое уж редкое, чтобы не быть совпадением, за два-то года, Питер швыряет в него тарелку и бежит так далеко, насколько хватает дыхания.
Он рад вспомнить, как его ненавидеть.
Он не может уснуть. Он рад вспомнить, что сон ему не нужен. Признаться честно – он безумно счастлив, когда кто-то за него расцарапывает его начинающие заживать раны; он ни за что не хочет забывать. Он до смерти любит брата. Он ходит по комнате кругами, какой-то комнате какого-то дома, и все это нелепо до безобразия, не более реально, чем жизнь без. Он не плакал очень давно, он закусывает запястье до боли, чтобы Сайлар не услышал и не нашел.
Он не разговаривает с ним еще два года, прежде чем снова ломается, он крайне слаб. Сайлар развлекается тем, что находит, где ночует Питер, и оставляет под его дверью комиксы, как дары, будто и правда сделал это неспециально и жалеет. Как будто он не виноват, но во всем его вина, конечно.
Питер пытается снова не спать – глупый протест, его тело верит иллюзиям, и он отрубается прямо у стены с молотком в руках, и просыпается от внимательного взгляда. Пристального и замеревшего, как у готовой к броску змеи.
- Я неспециально, - говорит Сайлар.
И Питер просто кивает, не отвечает, очень уж хочет верить, ведь здесь нет иной компании. Мать всегда говорила, что он наивен, да. Сайлар обещает больше не делать так.
В этом году они вместе выбирают одежду зимой, Питеру, в общем-то, плевать на несуществующую одежду, но Сайлар настаивает, и долбить Стену уже который год – то есть, это, конечно, единственно важное занятие, то, зачем он здесь, и ничто больше не имеет значения, но – немного надоедает, они проходятся по главной улице, Сайлар заставляет его мерить одно пальто за другим, а он почему-то не спорит, матери бы понравился его вкус.
Когда замерзает фонтан на главной площади – Сайлар приносит им коньки. Для этого вовсе не обязательно с ним разговаривать, и Питер хмуро надевает их и завязывает шнурки, сидя на перилах фонтана, дует на коченеющие руки, ловит и надевает перчатки, которые ему кидает Сайлар, и странно чувствует это правильным, он не умеет кататься на коньках. Они оба не умеют, падают, иногда сталкиваясь, как дети, и Питеру сложно удержаться от улыбки, Сайлар теплый в этом кошмарном сне.
Потом они отогреваются горячим глинтвейном, хорошо хоть отсутствие отопления и теплых пледов не входят в худший из кошмаров Сайлара, и когда Питер пьян и провел с ним с десяток лет – он забывает отдергиваться, когда Сайлар снова касается его. Он забывает стыдиться этого. Он не успевает отдернуться, когда его целуют.
По роже, конечно, дает.
Спать он уходит просто в другую комнату, не на другой конец города, он научился, что некуда спрятаться здесь, найдется рано или поздно, и, значит, смысла нет. Сайлар приходит ночью и просто обнимает его во сне.
- Братишка, - шепчет он тихо. – Помнишь, мы любили так спать, пока мама не запретила?
Питер не отвечает, Питер делает вид, что спит. Он знает наверняка, стопроцентно и убежденно: после того, как они выберутся отсюда, после того, как Сайлар спасет Эмму, что бы тот ни говорил, что бы тот ни делал – он его убьет. Самым жестоким способом, какой сможет придумать. От руки поперек его талии расходится тепло.
Сайлар и Нейтан думают у них есть вечность, чтобы его переубедить.
-
-
10.06.2010 в 11:05Вы как всегда на высоте. )
-
-
10.06.2010 в 11:11а что, ему когда-то можно верить?
-
-
10.06.2010 в 11:12Значит, просто - прекрасный и сильный драббл.
-
-
10.06.2010 в 11:52-
-
10.06.2010 в 14:58и обстановка одна из любимых, очень здорово ))
перечитала дважды с угромным удовольствием.
пожалуйста, пишите ещё по этому фандому )
-
-
27.02.2011 в 01:48